Страницы Миллбурнского клуба, 1 - Страница 3

Мояюгославскаямашинка тожепереехала в Америку,но оказаласьненужной инашла себеместо в самомдальнем углумоегоподвала. Онастоит там досих пор.Последующие тринадцатьамериканскихлет я о своихупражненияхна ниведраматическогоискусства невспоминал.

Тем неменее, в 2004 годустараяболезнь ксочинительствудала рецидив:я снова решилписать пьесу.

Глава 1.Четверо вПетербурге

Зачемя снова решилписать пьесу– тема болезненная.Обсуждатьздесь нехочется. И небудем.

Очевидноодно: безблизкого родственникавтеатральныхсферах, я быникакойновой пьесысочинять нерешился. Яеще ненаписал ниодной новойстрочки, амысль опроталкиваниимоего, еще несозданного,шедеврачерез океаннароссийскуюсцену ужевызывала уменя чувствотревоги и глубокойтоски.

На сейраз я подошелк процессусочинительстваболееобстоятельно:прочелШекспира, Ибсена,Мольера,Бернарда Шоу,Островского, Чехова,американцев,а такжепроштудировалзамечательныйтрактат Lajos Egri “The Artof Creative Writing”.

Явыбрал трехперсонажей,поселил их впетербургскуюкоммунальнуюквартиру,послал к нимгостя из-заграницы, иисториязажила.

К маю 2005года пьесабыла готова,я назвал еемногозначительно«Четверо вПетербурге» ипослал Диме.

К томувремени онуже сталпопулярным внародекинорежиссером,а обартистическоммире иговорить неприходится:ДмитрияАвторханазнали (изнают)абсолютновсе российскиеактерытеатра икино.

Этообстоятельствочрезвычайноважно длядальнейшегоповествования,когда я сам угодилв театр. Нообо всем попорядку.

Димачитать неспешил.

Япродолжалназванивать,напоминать осебе, но узнаменитогорежиссерабыл excuse: оннепрерывномотался посвету,работал сутками,к тому же,вероятно,подозревал,что нового «Макбета»я не создал.

НаконецДима прочел.Похвалилдиалоги иприступил к критикепо существу.Егозамечания, наповерхности расплывчатые(конфликт,герой,развитие), нопо сутиверные, билинаповал. Япытался возражать.Но вскорепервая реакциинеприятияушла и пришлоотрезвление:пьеса нешедевр, как ичто менять –неясно.Настроениебылопаршивое.Отпихивая отсебя реальность,я сказал: «Найдимне театр. Атампосмотрим».

Кмоемуудивлению,Дима не сталспорить и тутже предложилСвердловскийакадемическийтеатр драмы,где главным режиссеромбыл егостарыйприятельВолодяРубанов.

Позже,анализируяслучившееся, японял: Димарешилпоберечьнервы. «Творческийприступ», какприступ язвы,в концеконцовутихнет, наступитпериодремиссии,клиентпотихонькусползет скровати ипоплететсяна службу.Забылупомянуть: вАмерике я благополучнокатился поинженернойколее (проектировалмосты).

Потелефону басРубановазвучалблагостно: «Сашенька,дорогой, яслышал, тыпиеску написал.Присылайпиеску».Обозначениемоей драмы «пиеской»мне категорическинепонравилось.Но делатьбыло нечего,я проглотилобиду,прикрылсяпсевдонимом «АлександрУглов» инажалклавишу накомпьютере.

Итак,моя пьесапопала внастоящийтеатр.

Черезпару недель япозвонилРубанову и спросил:«Прочел?»

Рубановсказал: «Прочел».Я подождалнемного ипереспросил. «Такты прочел?»Рубановповторил ещераз: «Прочел».Наступиломолчание. Уменя занылосердце. Сталоочевидно:пьеска – хлами Рубанов нехочет менядобивать.

Директортеатра тожепрочел и тожебыл не в восторге.

Наивныемечты, чтотеатру моедитя понравится,они егопримут ивоплотят,улетучились.Я позвонилДиме испросил: «Чтоделать?» Онсказал: «Пишидругую пьесу».И повесилтрубку.

Яопятьоказался уподножиягоры, так и непобывав на вершине.

Яподумал исказал себе: «Никогда!»Никогда я небуду писатьновую пьесу,пока непоставлю эту.Пьеса можетсчитатьсясостоявшейся,когда ееувидитзритель. Япотратил нанее годжизни. Потомя вспомнилпозорныйпровал всехпрошлыхпопыток.Короче, я зациклился.Я перезвонилДиме исказал: «Яучту всезамечания,переделаюпьесу и поставлюее сам».

До сихпор я непонимаю,зачем я этосказал. И начторассчитывал.Послекороткойпаузы, к моемуизумлению (иужасу), Димаответил: «Хорошо».Он позвонилдиректорутеатра исказалмагическуюфразу: «Ягарантируюуспех».Директорсдался.

Так вмою жизньвошелразмашистыйуральскийгородЕкатеринбург,что на рекеИсеть, в прошломСвердловск,известный наЗападе лишьтем, что в нембольшевики расстрелялитрехсотлетнеецарствие Романовых.

Условиядоговорамежду моимбратом и директоромбыли простые:театробязалсядать мнелюбыхактеров,художника,композитора,декорации иоплатитьгостиницу. Запьесу и замоюрежиссерскуюработудиректорплатитьотказался.Директорлюбил иуважал Диму (онего звал «Димочка»),но рискпровала былслишкомвелик.

Оглядываясьназад, я немогу неудивляться авантюризмумоего брата.То ли онсчитал, чтопьеса таксебе, но небезнадежна, иесли ее умелопоставить... нокто поставит?Я поставлю?Он самкогда-то сказал:изрежиссерскихпотоков втеатральныхинститутах,после пятилет учебы,реальнорежиссерамистановятсяединицы.

Загадка– почему Димаподставился –до сих порбез ответа.Моя теориятакова: человекусвойственнонедооцениватьталанты, которыеу него визбытке, ипереоцениватьте, что вдефиците. «Дарписать» не вДиминойколлекции,посему онотносится кдраматургамс большимпиететом,нежели онитогозаслуживают.

Впрочем,решениешвырнутьменя в театр,как швыряют вбассейн неумеющегоплавать ребенка,было,конечно,авантюрой, ноне безумием.У моего братаимелся план.План был прост:я что-тосооружу (?!), амаэстроподъедет занеделю допремьеры идоведетдейство доума.

«Готовьсяк постановке»,– сказал Дима.На дворе было3 июня 2005 года.

Глава2. “Full Front Position Is Strong”

Итолько тут доменя дошелвесь ужас